Алик Пухаев — автор блога Rajdian об истории, архитектуре и региональной политике Северной Осетии (YouTube, Instagram). В эссе для «Беды» он дает оценку состояния коренных языков Северного Кавказа через 5 лет после принятия закона, сделавшего изучение родных языков факультативным. Он рассказывает о том, как житель:ницы региона борются за выживание своих языков, и разбирает причины сокращения их использования сегодня.
Последние пять-семь лет на Северном Кавказе как в молодежной среде, так и в других слоях общества набирает популярность этнический контент: фолк-музыка, стилизованные под старину предметы быта, элементы горской одежды и т. д. Этот ренессанс на Кавказе является результатом того, что огромная часть коренной культуры стала стремительно исчезать. То, что считалось чем-то заурядным, привычным, теперь среди молодых кавказцев воспринимается как невероятная ценность.
Российская государственная языковая политика вытеснила языки этнических общностей Северного Кавказа за пределы публичного поля, ограничив их рамками бытовых коммуникаций. Чиновники часто за исчезновение родного языка, хотя именно существование лишь в рамках семейных бесед и есть путь к исчезновению. Один из последних классиков осетинской литературы, писатель Нафи Джусойты как-то сказал, что развитие языка связано с его функционированием во всех сферах общественной жизни.
«Мы, осетины (прежде всего интеллигенция и чиновничество), стараемся ныне и старались за все годы советского правопорядка ограничить сферу функционирования нашего родного языка. Изгнали его из средней школы, а в 1963 году и из начальной школы. А это значит оторвать носителей языка от родного им языка и подвергнуть их скоротечной ассимиляции. Ныне осетинский язык в состоянии глубокого кризиса. Чтобы выйти из этого тупика, необходимо как можно быстрее вернуть языку его функции в средней школе, т. е. сделать осетинский язык языком обучения хотя бы до 8 класса включительно, т. е. до 14–15-летнего возраста учащихся, когда завершается формирование чувства языка. Если этого мы не сделаем, то разговоры о развитии осетинского языка, о его сохранении и созидании на нем духовной культуры превратятся в болтовню словоохотливых недорослей», — сказал в интервью Нафи Джусойты.
Большинство региональных экспертов уверено, что исчезновение языков стимулируется именно на институциональном уровне. Например, научный сотрудник Института языкознания Российской академии наук Наталья Колесник в работе 2019 года «Кабардино-черкесский язык: аспекты языковой политики на современном этапе» пишет, что республиканские органы власти проводят языковую политику в сфере образования таким образом, что это не может не вызывать критики со стороны жителей республики, обеспокоенных судьбой своего языка. «Приходится констатировать, что на протяжении нескольких лет (последние 10–15 лет) происходило постоянное сокращение объема функционирования языка на всех уровнях образования — от дошкольного до высшего образования», — пишет в своей работе Колесник.
Она также приводит позицию Координационного совета адыгских общественных объединений и Ассоциации преподавателей адыгского языка, которые обеспокоены плохим владением языком среди молодежи. Ситуация с каждым годом ухудшается: так, в селах дети владеют адыгским как минимум на разговорном уровне, в городе же они не могут свободно общаться на нем. В ряде научных работ также отмечалось, что наиболее острую критику вызывает языковая политика в сфере образования, проводимая республиканскими органами власти.
«Высокий процент лиц, владеющих родным языком, не совсем точно передает языковую ситуацию, т. к., по нашему мнению, перепись показывает несколько завышенную самооценку владеющих кабардинским и балкарским как родными языками», — говорится в работе Института гуманитарных исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН (ИГИ КБНЦ РАН) «Этноязыковая ситуация в Кабардино-Балкарской Республике и проблемы реализации языковой политики».
Аналогичная ситуация сложилась и в Северной Осетии, где сфера применения осетинского языка сокращается, особенно на фоне миграции осетин из осетиноговорящих сел в русскоязычный Владикавказ, который стал центром притяжения для населения республики. Положение усугубляется еще и тем, что во Владикавказе число детских садов, где языком общения является осетинский, невероятно мало и все они частные. То есть государственная система образования в самом крупном осетинском городе просто вывела осетинский язык за собственные рамки. По словам языкового активиста Аслана Кудзаева, который известен тем, что ведет интернет-библиотеку Bærzæfcæg, а также создал онлайн-сервис для проверки орфографии текстов на осетинском языке, детские сады становятся местом, где дети стремительно теряют свой родной и первый язык и переходят на русский.
«До сих пор существует стереотип, что во Владикавказе дети не говорят на осетинском языке, а в селах говорят. Однако за последнее время ситуация кардинально изменилась, уже даже в селах дети перестали говорить на родном языке. Я это вижу по детям своих знакомых, своих родственников, живущих в селах. В сельских детских садах используется русский язык. Меня этот факт удручает и удивляет, ведь дети перестают говорить на родном языке, потому что в осетинском селе садик русскоязычный. Особенно печалит, что у родителей к этой ситуации абсолютно индифферентное отношение», — отметил Аслан Кудзаев.
По его словам, если ранее у городских жителей была возможность отправлять своих детей в села, где они погружались в языковую среду и быстро начинали говорить на осетинском языке, то сейчас это стало бессмысленным. Он отмечает, что языковая среда практически разрушена во всех более-менее крупных населенных пунктах Осетии.
Аналогичное мнение выразила и доктор филологических наук, профессор Зухра Кучукова в подкасте на ютьюб-канале Rihaniya, посвященном .Принятый в 2018 году, он отменил обязательное изучение коренных языков республик.
«Именно садики являются киллерами родных языков. Это не мои слова, но я часто их вижу в социальных сетях. На самом деле это так: ребенок пошел в садик, и почему-то там сразу становится принято не разговаривать на родном языке», — сказала Зухра Кучукова.
Неспособность выстроить в России полноценную гражданскую идентичность (слово «россиянин» в сознании некоторых россиян приобрело исключительно негативный характер) вынудила власти страны выстраивать некую общую идентичность вокруг этнического термина «русский». Взяв курс на «русский мир», чиновников и бюджетников, являющихся представителями различных этнических общностей, проживающих на территории России, стали подталкивать к съемке видео, где они объявляли себя русскими. В результате мы наблюдаем, как гражданскую идентичность россиян приравняли к эндоэтнониму. Причем далеко не всех жителей страны такая рокировка устроила. В первую очередь русские националисты выступили против резкой инклюзивности термина «русский», а уже после и представители других этничностей, стремительно сокращающихся в численности, посчитали эту конструкцию еще одним шагом на пути к тотальной ассимиляции.
Одним из архитекторов системы, которая способствует быстрой ассимиляции, считают академика РАН, социального антрополога Валерия Тишкова. Он был одним из тех, с кем консультировались авторы законопроекта о добровольном изучении родных языков. В статье для издания «Известия», рассуждая об аспектах языковой политики российского государства, Тишков утверждал, что «языки должны быть равноправны, но они не могут быть равны по своему использованию, возможностям и статусу». Oн употребил фразу «добровольная языковая ассимиляция», которую официальные органы стараются не использовать, дабы не подтвердить опасения жителей республик.
«Родители часто ведут себя в этом вопросе грамотней, чем политики или некоторые ученые-романтики, ведь, владея русским языком, ребенок может поступить в МГУ, а только с татарским, чувашским или удмуртским едва ли уедет дальше Казани, Чебоксар или Ижевска. Переход на государственный язык — естественный процесс», — сказал Тишков.
Тишков прямо говорит о низком статусе нерусских языков, об их неконкурентоспособности, позволяя себе использовать в отношении языковых активистов колониальные штампы. «Одержимость изучением родного языка в понимании его как языка национальности мне непонятна, как и упреки в том, что человек его не знает», — заявляет Тишков.
Государственная система создает условия, когда языки различных этнических общностей изгоняются из системы образования, научной среды, деловой среды. Происходит замыкание на локальном уровне — официальный государственный язык субъекта Российской Федерации становится «бытовым языком семьи». А после чиновники и представители общественности с шовинистическими взглядами утверждают, что эти языки ограничивают возможности развития молодых людей. Очевидно, что в таких условиях сохранить один из ключевых маркеров идентичности становится возможным только у сверхмотивированных людей. Именно на финальной стадии реализации программы ассимиляции на Северном Кавказе начался обратный процесс, во многом протестный.
«Мода на все национальное была и остается такой своеобразной реакцией на государственное давление сверху, на эту ассимиляционную кампанию последних лет», — отмечает языковой активист и блогер Батраз Мисиков, в отношении которого сейчас возбуждено административное дело о разжигании межнациональной розни из-за его поста в телеграме об инициативе по переименованию улицы Ленина во Владикавказе в честь героя Второй мировой войны Каурбека Тогузова.
По мнению Мисикова, эта тенденция — не только реакция на «языковые» законы или нечто подобное, но и традиционное отторжение молодежью культурных нарративов, спущенных сверху.
«Когда тебе постоянно, из каждого утюга, говорят о чем-то глобальном и так далее, ты пытаешься найти себя, реализовать себя, выразить себя через что-то местечковое, народное», — отметил Батраз.
Протест молодежи против ассимиляции был частично поддержан и в научных кругах республик Северного Кавказа, где все еще существует множество институтов, занимающихся изучением языков, истории и культуры местных этничностей. Например, сотрудники ИГИ КБНЦ РАН выступали с критикой закона о родных языках, требуя от представителей республик в обеих палатах парламента России голосовать против него. В 2018 году 30 деятелей науки и культуры Кабардино-Балкарии обратились к федеральным властям, заявив о неприемлемости закона о добровольном обучении родным языкам. Среди них были и научные сотрудники ИГИ КБНЦ РАН. В письме говорилось, что принятие Госдумой злополучного закона о языках приблизит их исчезновение.
«В связи с этим мы задаемся следующим вопросом: почему стал возможен сам принцип добровольного изучения или не изучения родных языков в условиях их стремительного угасания? Почему, к примеру, детей и родителей не ставят перед выбором изучать или не изучать иностранный язык? Почему проблема выбора касается только родного языка? Мы за безоговорочное преподавание иностранных языков и всех остальных предметов. Но мы против дискриминации родных языков… На этом основании мы категорически возражаем против принятия данного законопроекта, требуем незамедлительно снять его с повестки, так как помимо деструктивности, нацеленной на окончательное нивелирование национальных языков, он способен серьезно дестабилизировать общественно-политическую обстановку многонационального государства», — говорится в обращении.
Впоследствии на сотрудников ИГИ КБНЦ РАН, которые отметились яркой публичной деятельностью по противодействию институциональным механизмам по ассимиляции этнических общностей Кавказа, оказывалось давление со стороны правоохранительных органов. 11 ноября 2023 года сотрудники Федеральной службы безопасности и Центра «Э» Главного управления МВД России по Северному Кавказу нагрянули с обысками в домовладения докторов филологических наук Светланы Алхасовой и Мадины Хакуашевой, а также кандидатов исторических наук Руслана Тазиева и Тимура Алоева. Не давая никаких объяснений, они провели многочасовые обследования помещений и изъяли компьютеры, телефоны, документы, книги, тексты и заметки. Через несколько часов исследователи уже были доставлены в институт (ИГИ КБНЦ РАН), где обыск продолжался до позднего вечера. Они даже не предоставили ученым описи изъятого и постановления о проведенном обследовании помещений.
«Вместо того, чтобы услышать специалистов, которые серьезно работают в своих сферах, опытных общественных деятелей, которые безвозмездно помогают государству с целью реабилитировать родные языки, находящиеся в глубоком кризисе, национальные литературы и культуры, этих самых специалистов и общественных деятелей в лучшем случае игнорируют, а нынче открыто дискредитируют, репрессируют и преследуют», — написала Хакуашева в обращении к руководителям силовых органов Кабардино-Балкарии.
Создается впечатление, что у жителей Северного Кавказа уже не осталось иллюзий, что федеральный центр заинтересован в сохранении идентичностей «негосударствообразующих народов России». Правительство делает ставку на создание гомогенного населения, массово участвующего в имперском проекте. В результате кризис идентичности и сокращение числа носителей языков «нетитульных наций» являются вполне ожидаемыми процессами. Однако есть и антитренд: растущее число молодых людей из республик, вовлеченных в работу по созданию независимой от государства информационной инфраструктуры, которая позволяет сохранить идентичность и стимулировать изучение родных языков. Яркий пример — Махамат Магомедов, автор приложения для изучения языков Кавказа Avzag. Подобный активизм способствует появлению многочисленных горизонтальных связей между представителями различных этнических общностей и формированию оппозиционного нынешней языковой политике гражданского ядра. Несмотря на низовые усилия, сегодня многие языки и культуры на территории Российской Федерации находятся под угрозой исчезновения. Чтобы остановить эти процессы, необходимо срочно изменить языковую политику и оказать мощную институциональную поддержку развитию коренных языков.