Чтобы остановить войну и оказывать помощь семьям солдат, бурятские активистки и активисты основали международный фонд «Свободная Бурятия». Редакция «Беды» поговорила с его соосновательницей Викторией Маладаевой об антивоенном сопротивлении, причинах, по которым буряты отправляются на войну, имперском отношении Москвы к другим регионам и о том, зачем россиянам необходима деколонизация.
— Расскажите о фонде. Что вас сподвигло на его создание? Кто состоит в команде? Какие у вас цели?
— Фонд был создан на основе движения «Буряты против войны», которое мы собрали где-то через неделю после начала военных действий в Украине, объединив неравнодушных земляков, которых мы знали лично. Хотелось что-то делать, не сидеть, не молчать.
Мы сразу поняли, что нас опять сделают лицами этой войны. Как в 2014-м, когда благодаря Кремлю буряты стали известны в первую очередь по военным действиям в Донбассе. Мы снова увидели этот , когда Шейнин, пропагандист Первого канала, произнес в эфире: «Работайте, братья-буряты». Поэтому мы хотели обозначить, что есть буряты, выступающие против войны.
Мы были готовы к критике со стороны земляков, зная, как мощно работает пропаганда. Казалось, что все поддерживают эту войну. Но на удивление мы получили очень положительный отклик от самих жителей Бурятии.
Мы сделали очень много видео [с высказываниями бурят против войны]. Некоторые из них посмотрели больше миллиона человек. Мы нашли украинских бурят. Нам было важно показать, что Украина — многонациональное государство, так же как и Россия.
Потом мы поняли, что недостаточно просто делать кампании. Пошел вал погибших. У нас прибавилось работы. Нужна была правовая помощь тем, кто хочет отказаться [участвовать в боевых действиях]. Тогда мы создали фонд «Свободная Бурятия».
Мы искали юристов, консультировались с правозащитниками и так расширялись. Сейчас наши аналитики проделывают очень большой объем работы, каждый день мониторят разные группы в фейсбуке, в вайбере. Вся эта информация скрывается [государством]. Нам приходится буквально по крупицам собирать данные о погибших.
Сейчас в команде 11 человек. Мы растем потихонечку.
— Как вы считаете, зачем пропагандисты делают упор на то, что воюют не русские? Вспоминается фраза Путина: «Я лакец, дагестанец, чеченец, ингуш, русский, татарин, еврей, мордвин, осетин…»
— Российская пропаганда в очередной раз использует «национальные меньшинства», обвиняя их во всех зверствах. И все это прекрасно понимают. Мол, русский солдат в Донбассе спасает котят, а буряты, чеченцы или тувинцы мародерствуют и насилуют. Это давняя имперская тактика. Калмыки прошли через это. Целый народ был объявлен врагом советского народа. Это давняя практика Кремля.
— Расскажите о Бурятии. Есть мнение, что, если бы не московская колониальная политика, это был бы богатый и процветающий регион. Что люди, проживающие в республике, думают об этом?
— Бурятия — это горная, таежная, цветущая земля. Это многонациональная республика. У нас проживают русские, буряты, эвенки, украинцы. Здесь переплетаются разные культуры, языки и традиции. Земля богата полезными ископаемыми: мы на девятом месте по добыче золота в России, и по углю мы тоже в лидерах. У нас много нефрита. И, естественно, леса. Когда царская Россия завоевывала Сибирь, Бурятия была очень ценна пушниной. Но одно из самых главных богатств — это, конечно, люди. Буряты считаются третьими по уровню образованности в России. У нас бабушки и дедушки издавна отправляли своих детей и внуков получать высшее образование.
— Если мы откроем учебник истории России или какие-то официальные публикации, то увидим, что Бурятия, Якутия, Башкортостан и другие республики присоединились к империи якобы добровольно. Вместе с этим многие независимые исследователи утверждают, что присоединение этих и других земель, в том числе и Бурятии, проходило достаточно жестко. Насколько сами буряты знают свою историю?
— В учебниках этого нет, не было и [если все останется как есть] не будет, поэтому не все жители республики знают свою историю. Колонизаторам невыгодно, чтобы колонии знали свою историю, свои язык и культуру.
В школе нам говорили, что триста лет назад наши ханы собрались и сами решили поехать через степи, горы и леса к царю на поклон: «Возьмите нас, пожалуйста, к себе в Россию». Это как-то не укладывалось в голове, даже когда я была ребенком. Но в школе говорили, что пришел , и все. Потом пропасть, и мы сразу переходим к царской истории.
Но мы знаем, как проходило «освоение». Как насильственно крестили бурят, меняли язык. Давали всем русские имена и фамилии. В 1930-е годы весь цвет бурятской интеллигенции расстреляли за . Они радели за бурятский язык, за бурятскую идентичность и самосознание.
Через это прошли очень многие народы СССР. Всех сажали и убивали. Мы сейчас будем писать об этом материал. У нас есть историки в команде. Будем раскрывать правду. Я считаю, что это необходимо жителям всех современных колоний.
— Почему это необходимо? Например, часто слышно аргументы вроде: «Зачем ворошить прошлое, зачем раскачивать лодку?»
— «Зачем раскачивать лодку» — это позиция колонизаторов. Их все устраивает: им платят дань, им приходят денежки со всех колоний. Они [колониям] практически ничего не дают, только используют в своих целях.
Им выгодно, чтобы люди оставались в спящем, марионеточном состоянии. Естественно, они будут убеждать людей, что все нормально. Не переживайте, зачем ворошить прошлое и так далее. Но без истории, без прошлого нет будущего.
— Зачем процессы деколонизации нужны самим русским?
— Чтобы обрести настоящую свободу. Чтобы мы знали истории друг друга, традиции, культуру. Тогда мы будем по-настоящему уважительно относиться друг к другу. Возможно, даже сможем уживаться, зная всю боль, через которую прошел, допустим, мой народ. И человек, чьи предки ответственны за это, сможет принять это. Не извиниться, мы этого не ждем, а просто принять правду. Очень важно знать правду.
— Были ли в Бурятии национальные движения в недалеком прошлом и к чему это привело?
— Да. Буряты — смелый народ. Взять хотя бы то, что мы организовали первое этническое антивоенное движение. Даже эфэсбэшники признаются, что в Кремле очень боятся . В первую очередь опасаются бурят, потому что мы издавна были известны своей смелостью и борьбой. Обратите внимание на то, что когда в Бурятии были выборы в Госдуму, традиционно поддержка власти была намного ниже, чем в других национальных республиках. В Бурятии при явке в 45% за «Единую Россию» проголосовали 42,5% (В Чечне при явке в 94% за «Единую Россию» голосовали 96%. В Татарстане 79 и 79%, в Дагестане 84,5 и 81%, в Тыве 83 и 85%, в Карачаево-Черкесии 89 и 80% соответственно. — прим. ред.).
Есть бурятский активист Владимир Хамутаев, который написал книгу «Присоединение Бурятии к России: история, право, политика». Его записали в сепаратисты и завели уголовное дело лишь за то, что он написал книгу о колонизации Бурятии. Ему пришлось уехать из страны.
Сейчас у нас есть партизаны, активисты, которые борются с режимом, причем давно. Каждый раз, когда проходили выборы президента, главы нашей республики, выборы мэра, у нас были большие митинги.
— Некоторые представители либеральной оппозиции не только игнорируют повестку, но и позволяют себе достаточно провокационные высказывания в адрес коренных народов России.
— Да, например, Невзоров в недавнем интервью Гордону сказал, что Мария Захарова может спокойно удовлетворить роту бурят. Мол, бурятам без разницы, кого насиловать. Мы были просто в шоке. Многие относят Невзорова к либеральной оппозиции, но он простой .
Помимо бурят, в сегодняшней войне участвуют больше ста других национальностей. Мы составляем только 0,3% и вдруг стали главными лицами этой войны. Я понимаю, что бурят много, но точно не больше, чем русских, которых там 95%. Если посмотреть все фотографии и видео с военнопленными в ютубе или канале «Ищи своих», там 99% русских. Бурят, может быть, всего десять человек на тысячи.
— Еще один комментарий, который часто возникает в дискуссиях вокруг войны в Украине: «Зачем вы лезете со своей деколониальной, гендерной, экологической повесткой? Как это поможет остановить войну?» А как вы считаете, имеет ли это отношение к текущей ситуации?
— Все это взаимосвязано так или иначе. Если бы в России не было такого уровня и расизма, то эта война была бы в принципе невозможна. Нужно бороться в том числе и с первопричиной.
— Есть ли у фонда «Свободная Бурятия» политическая программа?
— Да, у нас есть политические цели. Мы выступаем за горизонтальные связи с регионами, за реальную федерацию. Сейчас у нас федерация разве что на бумаге.
Почему в Бурятии так много погибших? Потому что Москва не давала денег [республике]. У нас экономически бедный регион, в котором не первый год идет миграционный отток населения. Все молодые люди вынуждены ехать на вахту на Камчатку, в Корею. Наверное, каждый третий уже поработал в Корее. У нас большая закредитованность населения. Дорог нет. Ничего нет. Все эти причины и приводят к тому, что у нас так много контрактников, которые уехали в Украину. Плюс в Бурятии очень много воинских частей.
Поэтому мы выступаем за федерализацию. Чтобы Бурятия сама зарабатывала деньги и распределяла свои ресурсы.
Например, «Газпром» переехал из Москвы в Санкт-Петербург, и только из-за того, что они поменяли прописку, в петербургскую экономику влились миллиарды. При этом где у нас «Газпром» добывает нефть? Во всех регионах России. То же самое с нашим золотом, углем и так далее — все уходит в Москву.
— В свои инстаграм-эфиры вы приглашали не только представительниц и представителей бурятского народа, но и художницу из Нижнего Тагила Алису Горшенину, чеченского блогера Абубакара Янгулбаева и других людей. Почему для вас важно предоставлять платформу в том числе и другим голосам?
— Мы выступаем за налаживание связей с другими регионами, поэтому постепенно знакомимся с активистами отовсюду. Это правда, у нас были прекрасные разговоры с Алисой и Абубакаром. Сейчас будет беседа с калмыцким и тувинским активистами.
Мы всегда рады общаться, знакомиться. Потому что очень мало знаем друг о друге. У нас история России — это только история русских, никто не изучает истории и традиции других народов. Но, мне кажется, это так интересно — изучать другие культуры. Поэтому мы инициируем эти связи. Мы не закрываемся.
— Напоследок хочется узнать вашу личную историю. Как вы стали активисткой?
— Я с семьей шестой год живу в Калифорнии, мы выиграли грин-карту. Работаю в сфере IT, UX-дизайнером. Мы много путешествуем, любим открывать новые страны и изучать культуры. Моей дочке десять лет. У меня три кошки. В общем, до войны все было отлично.
После 24 февраля мне написал наш активист Доржо Дугаров. Сказал, что может помочь с военнопленными: можно передать ему контакты семей, и он будет пленных искать. И я вместе с друзьями начала собирать информацию. Тогда мы поняли, как много наших земляков там находится. Не только бурят, но и русских. И что нужно что-то делать. Мы видели, как наш народ используют как пушечное мясо. Видели, сколько людей пропало без вести.
В итоге мы с друзьями-единомышленниками начали записывать ролики, помогать военнослужащим расторгнуть контракт, вести большую медийную работу. Это помогло нам пережить первые месяцы войны.
Мы призываем другие регионы также вести статистику и противостоять пропаганде. Мы готовы делиться опытом и помогать другим.